Марина Головина - Внешняя и внутренняя легкость в терапии: пути достижения

«Внутренняя  и  внешняя  легкость  в  терапии:  пути  достижения»  -  когда  я  впервые  прочитала  название  моей  темы,  первая  мысль,  которая  возникла  в  голове:  «Почему?»,  а  может  быть  даже  и  «За  что?»  Почему-то  мне  было  очень  непросто  примерить  эту  тему  на  себя,  даже  больше,  мне  ужасно  не  хотелось  этого  делать.  Но  чем  больше  я  размышляла    на  тему  «меня  и  легкости»,  причем  больше  получалось  думать  и  переживать  не  столько  про  мою  легкость  или  ее  отсутствие  в  терапии,  сколько  про  мою  легкость  или  ее  отсутствие  «по  жизни»,  тем  больше  я  понимала,  что  это  «МОЯ»  тема.

   Первое,  что  я  сделала,  перед  тем,  как  сесть  за  написание  диплома,  набрала  в  «Яндексе»  слово  «легкость»  и  получила  очень  много  ссылок  примерно одного  содержания:  «Невыносимая  легкость  бытия»,  Милан  Кундера.  Я  слышала  эту  фразу  много  раз,  но  никогда  раньше  не  читала  этой  книги,  не  смотрела  фильм  и  вообще  не  задумывалась  над  ее  содержанием.  Теперь  я  решила:  «Это  судьба.  Надо  почитать,  вдруг  натолкнусь  на  что-то  важное».  (Заодно  есть  прекрасный  повод  сказать  себе,  что  я  занята  делом,  подготовкой  к  диплому,  и  можно  еще  оттянуть  процесс  его  написания,  пока  не  прочту  книгу).  Осилила  я  лишь  первую  часть,  в  которой  обнаружила  свое  сходство  с  главным  героем,  когда  он  стоит  у  окна   и  размышляет:  «Надо  ли  позвать  девушку,  с  которой  познакомился  недавно,  к  себе,  в  Прагу?  Если  позвать  -  вдруг  она  приедет  и  предложит  ему  свою  жизнь.   Если  не  позвать  -  она  так  и  останется  официанткой  и  он  ее  никогда  не  увидит.  Хочет  он,  чтобы  она  приехала  или  не  хочет?  Любовь  это  или  не  любовь?  А  вдруг  не  любовь?  А  вдруг  потому  и  влюбился  в  официантку,  у  которой  нет  шанса  войти  в  его  жизнь,  потому  что  не  способен  к  любви…»  В  итоге  она  приехала  сама….  

Так  и  я,  постоянные  сомнения  и  колебания:  «Сделать  -  не  сделать?  Сказать  -  не  сказать?  Позвонить  -  не  позвонить?»  Самая  важная  для  меня    фраза  в  этой  книге:  «…  на  всяком  поступке  лежит  тяжесть  невыносимой  ответственности».  Это  про  меня.  Я  часто  боюсь  каких-то  последствий  своих  поступков,  причем  последствий  для  меня  самых  страшных.  например,  с  самого  детства,  вплоть  до  недавнего  времени,  я  очень  боялась  попасть  в  тюрьму.  Разумного  объяснения  этому  не  было,  ничего  противозаконного  я  не  совершала,  тем  более  в  детстве,  и  вообще  не  сталкивалась  с  людьми,  бывшими  в  тюрьме.

И  лишь  в  последнее  время  я  заметила,  что  этого  страха  нет.  Я  думаю,  во  многом  это  произошло  и  благодаря  обучению  системной  семейной  терапии.  Обучаясь  здесь,  я  много  работала  над  семейной  историей.  Особенно  меня  волновала  история  предков  со  стороны  бабушки  по  линии  мамы.  Вообще,  бабушка  со  стороны  мамы  -  очень  значимая  для  меня  фигура,  именно  она  занималась  моим  воспитанием,  а  вернее  сказать,   «была  со  мной»  все  мое  детство. Когда  ей  было  18  лет,  в  1931  году,  как  «врага  народа»  расстреляли  ее  отца,  а  мать  сослали  в  Красноярский  край,  с  тех  пор  она  ее  никогда  больше  не  видела. Когда  я  готовилась  к  семинару  по  реконструкции  семейной  истории,  я  нашла    фотографии  ее  мамы  (моей  прабабушки).  Одну  до  ссылки,      на  этом  фото  красивая  женщина  с  уверенным  взглядом,  статная,  с  высокой  прической,  в  красивой  одежде,  и  вторую,  присланную  из  ссылки,  на  ней  совершенно  другой  человек,  изможденное старое  лицо,  волосы  собраны  в  пучок, старая  одежда.  Я  тогда  долго  плакала  над  этими  фотографиями,  пыталась  узнать  о  том,  что  с  ней  было  потом,  делала  запросы  в  архивы,  но  пока  безрезультатно.  Я  знаю  лишь  то,  что  после  ареста  родителей,  бабушка  с  двумя  младшими  сестрами   убежали  из  дома,  бросив  все  имущество.  Они  жили  в  страшной  нищете,  скрывали  свое  происхождение.  Как  я  сейчас  понимаю,  для  них    любое  проявление  себя  было  опасным,  чем  ты  незаметнее,  тем  больше  шансов,  что  тебя  не  тронут.  Они  выжили,  но  почти  ничего  не  рассказывали  о  своей  жизни.  Я  спрашивала  у  мамы,  почему  они  ничего  не  рассказывали,  она  всегда  отвечала  так:  «Они  всего  боялись».  И  это  тоже  фраза  про  меня.  Я  боюсь  очень  многого.  Я часто  думаю  о  том,  что  могла  бы  жить  по-другому  -  иметь  более  высокую  оплату  моего  труда,  лучшие  жилищные  условия,  чем  сейчас.  Я  даже  знаю  что  для  этого  нужно  делать,  но  не  делаю…  Боюсь.  Когда  на  курсе  консультирования  я  изучала  когнитивную  психотерапию,  я  попыталась  простроить  цепочку  дальше,  выяснить,  а  чего  же  я  все-таки  боюсь.  Получилось,  что   практически  в  каждой  ситуации,  я  боюсь  одного  -  унижения,  и  когда  я  говорила  про  страх  тюрьмы  -  это  тоже  про  страх,  что  унизят.

Я  очень  благодарна  системной  семейной  терапии  еще  и  за  то,  что  только  здесь,  я  взглянула  на  свою  семейную  историю  с  точки  зрения  любви.  Я  поняла,  что  моя  бабушка  очень  любила  меня,  и  очень  не  хотела,  чтобы  со  мной  что-то  случилось.  Поэтому  она  делала  все  возможное,  чтобы  я  не  высовывалась,  не  проявлялась,  была  тихой  и  незаметной,  ведь  для  нее  это  был  способ  выжить.  Думаю,  ей  было  непросто  научить  меня  этому,  она  использовала  разные  способы,  в  том  числе  и  унижение.  Она  много  стыдила  меня,  как  я  сейчас  понимаю.  за  проявление  сильных  чувств,  за  какие-то  детские  эксперименты,  за  проявление  себя.  Когда  я  выросла,  мне  очень  не  хотелось,  чтобы  это  когда-нибудь  повторилось.  И  поэтому  я  очень  долго  жила  по  принципу:  чем  ты  незаметнее,  тем  меньше  шансов,  что  тебя  обидят.  И  только когда  я  пришла  в  психологию,  я  поняла,  что  у  большинства  людей  на  этом  свете  нет  задачи  меня  унизить  и  оскорбить.  А  если  иногда,  очень-очень  редко,  такое  и  происходит,  я  могу  это  пережить  и  даже  постоять  за  себя!  Я  поняла  это,  и  я  стала  позволять  себе  рисковать.  Я  стала  позволять  себе  говорить  свою  точку  зрения,  не  соглашаться,  не  скрывать  свои  чувства.  Я  учусь  этому  до  сих  пор,  и  очень  радуюсь,  когда  у  меня  это  получается.  Этот  новый  опыт  важен  для  меня  как  в  личной  жизни,  но  так  же  важен  и  для  меня  как  терапевта.  Я  учусь  проявлять  себя  в  жизни,  и  так  же  я  учусь  проявлять  себя  в  терапии.  Мне  очень  нравится,  как  пишет  об  этом  Витакер:  «Если  в  психотерапии  действительно  происходит  настоящая  человеческая  встреча,  она  требует,  чтобы  терапевт,  наряду  со  своей  профессиональной  ролью,  сохранил  способность  быть  личностью…  Мою  способность  быть  действительно  самим  собой,  быть  полным  жизненных  сил  во  время  встречи,  личностно  реагировать  на  происходящее  здесь -  вот  что  я  могу  предложить  клиентам».