Скуднова Елена - Рекомендации по достижению баланса между личными потребностями и интересами клиентов, партнеров, родственников

 

             Как странно и одновременно обычно, что трудно заставить себя думать о теме диплома: «Рекомендации по достижению баланса между личными потребностями и  интересами клиентов, партнеров, родственников». Я спрашиваю окружающих меня людей: коллег на работе, знакомых и близких, о том, как эта тема откликается у них. Внутри меня все молчит, никак не отзывается. Я объясняла свое нежелание думать о теме сопротивлением и даже обесценила преподавателей, говоря, что можно любую тему предложить каждому, и она найдет отклик в человеке. Ну, вот ведь! Не отзывается, молчит. Написать, что ли, эти рекомендации по пунктам первое, второе, третье… Нет, все не то. Мое молчащее,  внутри меня, точно дает понять – это не то. (Может, оно -  что внутри меня, не такое и молчащее). «Тогда что же? Что То?» - спрашиваю нетерпеливо я себя.

                Я звоню своей самой близкой и дорогой подруге. «Катя», - говорю я. И тут все начинает происходить. Я закрываю глаза. Вижу весы. На одной чаше весов – темные силуэты людей. На другой чаше – моя семья, это я понимаю, но вижу там только младшего шестилетнего сына. А я стою на верху, на перекладине, которая держит обе чаши, широко расставив ноги. Я могу надавить одной ногой и перетянет левая чаша весов, если надавлю другой – то правая чаша весов станет тяжелее. Дует легкий ветер и светит солнце, все хорошо, картинка прекрасная. «А где же я – я – я», - кричит все вокруг. Это невыносимо. Я падаю, плюхаюсь на спину, в чашу к сыну, прямо на дно. Чашу так перевесило, что она земли коснулась. «Господи, вот оно счастье!» - пронеслось у меня в мыслях. Я вижу только белое пространство вверху, ничего больше. Как хорошо! Радость засияла в моих глазах, и брызнула беззаботным светом наверх, и заплясала там огоньками. И тут же вдруг снова тьма, ночное небо, далекие звезды и слезы, наполняющие мои глаза. Я плачу, плачу все сильнее, слезы льются, катятся по щекам и капают, капают. Я ничего не понимаю. Я плачу так горько, как умеют плакать только маленькие дети. Я плакала так в три года, когда сожгли мою любимую куклу, это сделал мой отец. Я всю жизнь думала, что это так. Но недавно мама рассказала, что бросили в печь соску, с которой я не хотела расставаться, а кукла куда-то делась. Как трудно перестать плакать. Есть только я – я никого не вижу и не ощущаю.

              Но вот я приподнимаюсь, остаюсь сидеть в чаше, обхватив ноги руками. Как необычно то, что происходит. Я приподнялась, поднялась и чаша весов, но не сравнялась с противоположной. (Как будто только от меня зависит, что будет с весами, как встанут чаши.) Я чувствую за своей спиной, стоящего младшего сына. Он смотрит вперед, даже телом подался в этом направлении. Мне захотелось встать, я поднимаюсь во весь рост, чаши весов выравниваются. Но со мной что-то не так, я как глыба каменная. А что мой сын? Он как-то ссутулился за моей спиной. И чашу весов перекосило. Сын перевесил меня, скорчившись за мной. «Как так, я же его щит, защита!? А ему холодно, одиноко и страшно за мной». Я плачу и ужасаюсь мысли, которая проносится у меня в голове: «Мой щит его калечит, как деформирует ногу тесная обувь».  

                 А что с моим мужем и старшим сыном, где они? Они вдалеке, разговаривают друг с другом, им интересно. Они зовут меня взглядом и отдаляются, отдаляются, отдаляются. А я стою, я – скала, и сверху начинают сыпаться камни. Младший сын закрывается, присел на корточки, плачет, зовет меня. Я слышу и не могу повернуться, только камни от раздражения  чаще падают вниз. Зачем я такая холодная и каменная? Где я, где тот прозрачный, веселый ручей? На моей чаше нет равновесия, нет меня, нет нас. Скала рушится, рушится, рушится. Как больно и одиноко. Как трудно найти дорогу тому радостному ручью внутри скалы.

              А что с теми людьми, которые на другой чаше? Они протягивают руки ко мне. Сначала, это кажется приглашением к себе, желанием быть вместе. Но через мгновение, они напоминают обезумевшую толпу, которая рвется дотянуться до меня. А позади них стоят дорогие и интересные мне люди. Они стоят боком и смотрят на меня. И мы видим друг друга, мы едва касаемся взглядами, мы далеко, нас разделяет  толпа.

Вот внутри скалы зазвучал голос: «Дай просящим столько скольким готова поделиться, а кому-то откажи совсем. Слушай свой ручеек, спрашивай себя: - Это мне во благо? – обязательно услышишь ответ. Если он положительный – отдай, взамен придет другое, нужное тебе». С этим словами скала затрещала, раскололась и рухнула. Вот он ручей – веселый, прозрачный, бегущий.

           Все изменилось и вокруг. На чаше люди перестали фанатично тянуть руки. Близкие и интересные люди подошли вперед, другие отошли за них, и стало спокойно и светло. Мой младший сын и я тепло обнялись,  и сын смотрел на все спокойным и радостным взглядом. Мой муж и старший сын появились в нашей чаше. В ней были муж, я и сыновья. Здесь был каждый и мы вместе. Чаши выровнялись, легко раскачиваясь, словно качели. Светило солнце.

          «А это мне во благо?» - эхом прозвучал голос. Я подумала: «От чего все же грустно?» Да это ведь про мою внутреннюю девочку, дорогу к которой показал мне мой младший сын. Ужасно грустно, что я так с ней. Я даю другим, а самым близким – нет. Самому своему  дорогому человеку, своей маленькой девочке – ничего, ничегошеньки, уже давно. Нет, вспомнила. Совсем недавно я водила ее в кинотеатр, я не делала этого лет сто. Какое у меня было состояние, когда я возвращалась домой! Я – девочка без какого-либо груза ответственности (куда его дела, сама не знаю, неужели отдала владельцам), без забот. Я была три часа в кино, я просто была и жила в этом месте и в этом моменте. Я пришла домой поздно, счастливая. Так бывало в детстве, у бабушки, когда я оставалась у нее ночевать. И просыпалась от запаха испеченных ватрушек с творогом и картошкой. Никто не умеет так печь, жаль, что я не научилась. Не успела…

              Эта девочка внутри меня помнит всех и все, что делало ее счастливой и любимой: мою тетю, которая называла меня Олесей, не знаю почему, но мне нравилось. Бабушкиных и маминых подружек и их мужей, которые меня любили. Деда, любовь которого выражалась в молчаливом ремонте моих босоножек, в безупречных складках наглаженных на платье, в тугих косичках, если не кому было заплести, и в его криках, когда он был пьяным, а иногда в слезах.

               Всех их уже нет рядом со мной, но они живут во мне, в той маленькой девочке, которая помнит их любовь и хочет быть любимой. А ведь они и сейчас любят меня. Надо же, только сейчас я это отчетливо почувствовала. Они любят меня. Я чувствую, я знаю. А еще рядом есть родители. Как я могла забыть, они же любят меня, и тоже будут любить всегда. Это любовь близких людей, тех, кого нет рядом, и тех, кто близко, помогает мне найти равновесие, баланс.

            В словаре изобразительного искусства я прочитала баланс – (от французского balance – весы, равновесие; от латинского blanx – из двух чаш) – равновесие, уравновешенность отдельных частей. В более широком смысле «золотая середина» между крайностями. Баланс как проявление динамической симметрии, обеспечивает свободу, возможность развития художественного стиля (я бы добавила своего развития, в поисках баланса я узнаю себя и других, я развиваюсь). В композиции отдельного художественного произведения (а жизнь каждого из нас таковым и является) баланс служит основным механизмом уравновешивания элементов конструкции.

             Я всегда искала баланс, равновесие, еще тогда, когда откуда-то пришла к своим очень юным маме и папе, страсть и влюбленность которых победила над возрастными запретами того времени. И тогда чаша моих весов перевесила в сторону жизни. Я знаю, как нелегко было юной девочке стать мамой, а отцу уйти в армию, оставив все еще не жену и дочь. Как рада была мамина мама мне, и как больно переживала за свою дочь. Но двое не выживших первых детей бабушки, ее любовь к ним выплескивались на меня, и людское осуждение меркло.

           Я искала «золотую середину», когда умерла моя бабушка, а я влюбилась и собиралась сказать ей, что выхожу замуж, но не успела. Бабушка жила далеко, и я не смогла приехать попрощаться с ней.

Я и сейчас на пути, который ведет меня к себе. Я захожу на разные тропинки этого пути и снова возвращаюсь. Эту дорогу я выбрала сама, мне помогают в этом мои учителя из института психотерапии и консультирования «Гармония», преподаватели московского института интегративной семейной терапии, и все люди на моем пути учат меня находить равновесие.

              Я всю жизнь ищу равновесие, нахожу и теряю его, и снова нахожу, пройдя какой-то путь. Ищу его в разных сферах жизни. Во внешнем восприятии себя и внутреннем. Добрая я или больше злая, любимая – не любимая,  умная – неумная, между возрастом реальным и ощущением себя, между разными ролями в жизни: дочери, внучки, матери; исчезающими ролями и вновь появляющимися. Равновесие – это когда каждая из моих частей получает то, в чем нуждается. Равновесие я нахожу внутри себя – это точка, в которой я становлюсь сильной, в которой, все что во мне есть разного, вдруг становится силой, и отсюда я делаю шаг вперед в личном и профессиональном.

              Равновесие – это ступени, по которым я поднимаюсь и иду по жизни. На некоторых я задерживаюсь, а по некоторым скачу легко и быстро. На одних ступенях я оставляю что-то и кого-то, а на других – что-то и кого-то приобретаю. Баланс - это я и вся окружающая меня жизнь. И от того, в какой точке я нахожусь, и как я встану зависит мое равновесие и в личной и профессиональной сферах. Мои внутренние весы – Это мне во благо? – безошибочно определяют, где я сейчас нахожусь.

                    Конечно же, написаны книги, в которых есть рекомендации, о том как позаботиться о себе, о близких, и о других. У меня есть мой опыт, и он мне говорит, что важно найти дорогу к себе, к своим весам, услышать их, подружиться. И тогда чаши весов всегда будут находить дорогу к балансу между личными потребностями и интересами близких и других людей.