Пенчук Ольга - Приобретения и потери в семейной терапии - Институт интегративной семейной терапии

Почему ПРЕДСКАЗУЕМОЙ? Для меня всегда было очевидно, что семья – эта одна из самых интересных и сложных, а потому самых любопытных для меня систем. Моя магистрская работа изначально была задумана как исследование именно семейных взаимоотношений (изучала я в итоге родительско-детские), так что когда я СЛУЧАЙНО от одного из своих студентов узнала о том, что в моём городе запускается программа по семейной терапии, вполне ПРЕДСКАЗУЕМО было, что я окажусь здесь.

Каждый семинар для меня – это рост, море информации к осмыслению, океан открытий и целая вселенная общения с уникальными и неповторимыми людьми – членами нашей группы, и, конечно же, тренерами. Я по содержанию работы – теоретик (преподаватель психологии в ВУЗе) и для меня очень долго остался нерешённым и беспокоящим как незаживающая рана вопрос о занятии практикой, собственно консультированием. Благодаря стимулам (невольно вспоминается латинское происхождение слово стимул – палка, которой подгоняли скот J), которые давало мне обучение семейной терапии, я наконец-то начала практиковать. Потихоньку, со своими «буграми да ямами» я начала свой путь в практической психологии.

Что происходит с семьёй, когда она сталкивается с изменениями, когда меняется её состав? Когда появляется новый член семьи или семья лишается одного из своих членов? Рождение ребёнка, развод, создание смешанной семьи (например, повторный брак женщины с ребёнком), смерть одного из членов семьи (в том числе и расширенной), в какой-то мере и отъезд кого-либо из членов семьи или отделение детей, их выход в самостоятельную жизнь, создание новой семьи, проживающей совместно со старшим (и) поколением.

Любое изменение структуры семьи вносит в неё нестабильность, неопределённость, необходимость реструктурирования отношений, правил, всего образа жизни членов семьи. Так, рождение первого ребёнка в жизни супружеской пары является наиболее ярким классическим примером таких изменений. Невольно вспоминается классик семейного консультирования - В. Сатир: «первый ребёнок – самое сложное испытание для супругов». С появлением первого ребёнка семья переходит на следующую стадию своего развития и сталкивается с первым выраженным кризисом семьи. Полностью меняется образ жизни всей семьи. Для женщины это – освоение новой роли матери, 24-часовое нахождение с ребёнком, невозможность удовлетворения многих своих индивидуальных потребностей, профессиональной самоерализации. В каком-то смысле (законы диалектики), рождение ребёнка – это не только приобретение, но и потеря многих возможностей и альтернатив, которые предоставляет жизнь. Принимая решения о рождении ребёнка, супружеская пара понимает (это может произойти и уже после рождения ребёнка), что это СОБЫТИЕ – одно из самых главных в их жизни, судьбоносных, бесповоротно меняющих их жизнь. Причём не только в плане повседневных забот и изменения привычного образа жизни, но и глобально, мировоззренчески – меняющее их самих и место в этом мире.

По статистике, 16% разводов приходится на первый год жизни, 18% - на третий (таким образом, третья часть всех разводов за первые три года брака). Т.е. это как раз период, на который, как правило, выпадает беременность и рождение первого ребёнка. Есть над чем задуматься… На самом деле, первый ребёнок – серьёзное испытание для супругов, которое выдерживают не все пары.

Тем не менее, рождение первенца стабилизирует систему, появление третьего человека в семье рождает треугольник, который, как известно, достаточно устойчив (в большей мере, чем диада). Появляются разные подсистемы – родительская и детская, становится более структурированной иерархия. Изменяются параметры гибкость-сплочённость, семья находится в отношениях хаотичной связанности – огромное количество изменений, которые необходимо прожить всем вместе. Существует точка зрения, что послеродовая депрессия у женщины – это её реакция на окончательную утрату своего детства. Также есть концепции, рассматривающие рождение второго ребенка точкой перехода родителей на стадию зрелого родительства. Каждый последующий ребёнок снова изменяет ситуацию в семье, её структуре. Укрепляется детская подсистема, усложняется семейная инженерия (В. Сатир) – распределение времени и сил на выполнение всеми членами семьи её функций. Появление нового члена семьи как бы высвечивает, открывает в каждом новые стороны. С точки зрения трансгенерационного подхода, бремя семейной истории всё в меньшей и меньшей степени ложится на каждого последующего ребёнка в семье, практически исчезая к седьмому и последующим детям. Конечно же, столь многодетные семьи – это огромная редкость в наши дни. По статистике, сегодняшние казахстанцы рожают в среднем 2х -3х детей, причём количество детей в семье в целом увеличивается (на одну женщину – 2,7 ребёнка).

Интересен взгляд на многодетные семьи и, соответственно, вопросы планирования семьи с позиции двух ведущих религиозных общин Казахстана – мусульманства и православия. Так, в исламе более мягкие взгляды на вопросы планирования семьи – контрацепция разрешена, когда есть вероятность рождения больного ребёнка (наследственные заболевания) или при ограниченных финансовых возможностях и плохом состоянии здоровья родителей. Кроме того, разрешено делать аборт на любых сроках беременности, если есть опасность для здоровья матери или аномалиях развития ребёнка. Тем не менее, многодетные семьи приветствуются (есть здоровье и деньги – должно быть много детей). В православии же категорически запрещены аборты и медикаментозная контрацепция (допускается только так называемый физиологический способ), а многодетность рассматривается как исполнение божьей воли, кроме того, считается, что, благословляя семью детьми, бог даёт возможность и прокормить их (т.е. улучшается и материальное благосостояние семьи).

Безусловно, самыми стрессовыми событиями в нашей жизни, что также отражает и шкала стресса по Холмсу-Раэ, является смерть близких нам людей. Это событие совершенно однозначно отражается на жизни всех членов семьи, даже если речь идёт о потери родственника одного из супругов, по закону системного взаимодействия, касается каждого. Человек, переживающий потерю, сталкивается не только с болью утраты и переживанием горя, но и с переоценкой жизненных ценностей, с необходимостью перераспределения функциональных обязанностей в семье, с необходимостью приспособиться к новому образу жизни, разорвать эмоциональную связь с умершим близким, оторвать психическую энергию от любимого, но теперь утраченного объекта, построить новую «карту мира», по выражению Р. Скиннера, в которой ушедший занимал значительную часть территории. Это, если можно так выразиться, боль мозга, который, как известно, не имеет болевых рецепторов… Это сильнее любой физической боли, потому как знаешь, что в отличие от физической боли эту боль преодолеть невозможно. Эту боль невозможно измерить, хотя из опыта консультирования известно, что человек тяжелее всего переживает потерю собственного ребёнка, далее – супруга, братьев- сестёр, и родителей. Человек тяжелее переживает нелогичную смерть.

Терапевтическая работа с семьей должна исходить из того, на какой стадии находятся члены семьи, суть её кратко можно отразить следующим образом: поддержать семью в процессе горевания, провести её по всем его ступеням. Совместное горе может как сплотить семью, так и разобщить. Следует также помнить, что члены семьи могут переживать смерть близких по-разному, что также может вызывать непонимание и ещё большую дистанцию. Так, исследователь горя Дж. Вильям Ворден отмечал среди основных сложностей в семье, переживающей утрату, именно несовпадение горевания у разных членов семьи и сложность в выражении чувств. Поэтому одной из базисных задач семейного терапевта при работе с семьёй, переживающей утрату можно считать помощь членам семьи в выражении чувств, поддержка совместности горевания. Как правило, горюющий человек, сталкиваясь с необходимостью вписать факт смерти близкого в свою картину мира, пытается объяснить для себя это событие, найти какую-то логику (почему это произошло? почему именно с нами?), пользуясь понятиями справедливость-несправедливость. Это своего рода логический тупик, так как смерть, несмотря на естественность и неизбежность этого события, не укладывается в рамки человеческого понимания.

Фиксирование идеи СУДЬБЫ умершего в процессе терапии способствует принятию факта смерти и помогает избавиться от чувства вины. Переживание горя всегда уникально для человека, т.к. это только его опыт, и человек может испытывать растерянность перед собственными чувствами и состояниями. Полезным также бывает в работе с семьей, переживающей горе, предоставление информации о том, что обычно происходит, что чувствует человек, переживающий горе, информирование о том, что те, порой пугающие и причудливые чувства, страхи, переживания, сновидения и т.п. типичны для людей, переживающих горе. Если речь идёт не об остром, но непрожитом ещё горе, терапевт может дать в качестве рекомендации или домашнего задания в течение некоторого времени в отведённое время «горевать» по ушедшему, этому также лучше будет способствовать некие «материальные носители» памяти об ушедшем - фотографии, памятные вещи, они облегчают выражение чувств для горюющего. Вариантами совместного горевания нужно также разрабатывать с конкретной семьёй, для кого-то это будут памятные вечера, уход за могилой и совместное посещение кладбища (наиболее общепринятые формы совместного горевания), совершения какого-либо доброго дела в память об ушедшем, создание фотоальбома, слайд-шоу и т.п.

При индивидуальном переживании горя в семье (например, потеря родителя одним из супругов) могут возникать сложности в выражении чувств горюющим и проблема поддержки окружающих (как правило, её недостаток). На самом деле, если горе коснулось в большей степени одного из членов семьи, чем остальных, возникает эмоциональный диссонанс, т.к. только один из членов семьи переживает глубокую утрату, тогда как у остальных эмоциональный фон остаётся прежним, что также может вызывать непонимание. К примеру, человек, не получив от членов семьи ожидаемой эмоциональной поддержки, может отдалиться и замкнуться в мире собственного горя, перестав вообще поднимать эту тему, не находящую, с его точки зрения, нужного отклика. В конце концов, остальные члены семьи также могут испытывать трудности во взаимодействии с горюющим, не понимая каким образом можно оказать ему поддержку.

Р. Скиннер пишет, что любой сильный стресс отбирает у человека огромное количество энергии, и человеку, переживающему стресс, близкие могут помочь, взяв часть работы, которую выполняет обычно горюющий член семьи, на себя, давая ему, таким образом, отдых и возможность привести мысли и чувства в порядок. Кроме того, одним из самых важных аспектов помощи горюющему может стать как таковое присутствие - быть рядом и быть готовым всегда подставить своё плечо. Как известно, разделённое горе - это уже горе наполовину, разделённая радость – двойная радость. Здесь действительно сложно бывает окружающим горюющего члена семьи прочувствовать эту грань в помощи и поддержке – не быть навязчивым, но быть готовым всегда выслушать и поддержать и показать другому эту готовность.

По мнению Ф.Е. Василюка, в зарубежной психологии при значительной разработанности темы проживания горя, распространена именно парадигма «забвения» - устранение эмоциональной связи с ушедшим объектом. Но, как отмечает Ф.Е. Василюк, «хоронить – это не отбрасывать, а прятать и сохранять. И на психологическом уровне главные акты мистерии горя – не отрыв энергии от утраченного объекта, а устроение образа этого объекта для сохранения в памяти. Человеческое горе не деструктивно (забыть, оторвать, отделиться), а конструктивно, оно призвано не разбрасывать, а собирать, не уничтожать, а творить – творить память». Для терапии переживающих утрату людей это может задавать некий фокус, задачу в психотерапии – бережное поддержание процесса созидания памяти ушедшего. «Смысл и задача работы горя в этой фазе (завершающей) состоит в том, чтобы образ умершего занял свое постоянное место в продолжающемся смысловом целом моей жизни (он может, например, стать символом доброты) и был закреплен во вневременном, ценностном измерении бытия» (Ф.Е. Василюк).

Стоит отметить, что наиболее популярная рабочая модель проживания горя Дж. Вордена четвёртой задачей (стадией) горевания содержит «изъятие эмоциональной энергии из прежних отношений и помещение ее в новые связи». Но в более поздних работах Ворден подчёркивал, что в процессе решения этой задачи происходит не исчезновение эмоционального отношения к умершему близкому человеку, а его перестройка.

Что происходит, если важнейшие жизненные события в семье происходят в близкой по времени последовательности, или даже «накладываются» друг на друга? Как мы видим, даже радостные для семьи события несут своего рода «заряд стресса», т.к. заставляют семью меняться, дестабилизируя систему (механизмы гетеростаза и гомеостаза). В уже упомянутой шкале стресса Т.Х. Холмса, Р.Х. Раэ можно найти, помимо негативных изменений в жизни человека, потерь, массу «приобретений». Таким образом, совпадение любых значимых для жизни семьи событий, повергает её в пучину стресса, может стать основой возникновения кризиса семьи. Вообще любое значительное событие, изменение может стать причиной возникновения дисфункций в семье, симптоматического поведения у членов семьи, так называемым пусковым механизмом. Протекание кризисов, вызванных изменением семейной ситуации, может взаимоотягощаться их совпадением с нормативными кризисами семьи или индивидуального развития (например, рождение ребёнка и переезд). Или, к примеру, такое совпадение: семья переживает стадию сепарации подростка и кризис среднего возраста у родителей и обращается за консультацией с проблемой плохого поведения ребёнка в школе и т.п. классической симптоматики. Выясняется, что ровно столько времени, сколько семья отмечает с начала возникновения проблем, отец занимается предпринимательской деятельностью, дающей ему массу свободного времени, мать же имеет возможность не работать, соответственно, также свободно располагая временем, и теперь всё их родительское внимание обращено на ребёнка, что чрезвычайно усиливает контроль и, соответственно, стремление подростка сепарироваться.

Чрезвычайно драматичным может стать и совпадение таких ключевых жизненных событий в семье как приобретение и потеря – рождение ребёнка и смерть кого-либо из членов семьи или расширенной семьи. Оба эти события меняют состав семьи и сами по себе чрезвычайно нагружены эмоционально, причём полярными по знаку эмоциями – если потеря, как мы уже упоминали, требует от человека глубоких трансформаций жизненной картины мира и предполагает разрыв эмоциональных связей с ушедшим и созидания памяти о нём, то рождение ребёнка предполагает рождение и построение новой эмоциональной связи, возникновение новых ролей, изменения жизненного уклада, семейный правил, что также требует от человека огромных энергетических затрат. Что, если эти события совпадают по времени?

Так, в психологической литературе встречаются исследования (Уолш, 1978), показывающие, что внуки, демонстрирующие симптоматическое поведение, часто рождаются в семье в пределах 2-х лет до или после смерти бабушек-дедушек. Также есть все основания полагать, что такое совпадение событий в семье может сделать положение ребёнка особым. Так, например, З Фрейд родился в год смерти своего деда по отцовской линии, через год после его рождения рождается и умирает его брат, после которого в семье долгое время рождаются одни девочки. Его дочь, Анна Фрейд, единственная из его детей продолжательница его дела, родилась в год смерти отца Зигмунда и появления его первых публикаций по психонализу (исследования истерий). Можно предположить, что проживание родителем потери, горевания, совпавшее с рождением и периодом раннего детства ребёнка делает отношения с ним особенными, горевание окрашивает их в особые цвета и накладывает на них особый отпечаток. Так, родитель может с помощью ребёнка заморозить переживание горя, а, как известно, что прерванный процесс переживания горя серьёзно воздействует на взаимоотношения в семье и её структуру. Он может проецировать на ребёнка чувства, которые испытывал к ушедшему родственнику, может, наоборот, находиться в депрессии и, таким образом, испытывать сложности в установлении контакта с собственным ребёнком, не проявляя к ребёнку адекватных эмоциональных реакций. Далее, ребёнок своим поведением может «отвлекать» родителя от горевания и т.п. и сам становиться носителем симптома.

Ещё более неоднозначной и сложной является ситуация, в которой утрату переживает беременная женщина, т.е. утрата близкого человека произошла во время беременности. Здесь и без того хрупкое душевное равновесие беременной женщины оказывается под сильнейшим ударом и может представлять угрозу для жизни нерождённого ещё ребёнка или угрозу преждевременных родов. В психологической литературе описан случай (Фисун Е.В.) взаимного влияния переживаний беременности и утраты. Вполне очевидно, как упоминает автор, что «совмещение этих переживаний оказывает взаимное действие друг на друга, ограничивает нормальную реализацию каждого». Паркс: «если горюющий человек должен испытывать боль утраты для того, чтобы работа по преодолению этой утраты была сделана, тогда все, что позволяет избегать или подавлять эту боль будет продлевать срок траура». Таким образом, беременность, совпавшая с периодом горевания будет способствовать тому, что само горевание тормозится, откладывается, прерывается. В терапевтической работе с беременными важно вынести на поверхность прерванные процессы горевания.

Подавляя чувство горя, будущая мама тем самым может способствовать трансформации невыраженного чувства в повышенную тревожность за ребёнка, здоровье его и других членов семьи и др. Также среди возможных эффектов такого взаимовлияния может быть преувеличение ценности ребёнка, возникновение особой эмоциональной привязанности с ним, видение в ребёнке черт умершего родственника, воплощение продолжения его жизни. Автор также указывает, что направлением терапевтической работы в таких случаях будет освобождение образа ребенка от проекций, работа с генограммой с демонстрацией семейных тенденций.

Моё видение темы приобретения и потери в контексте семейной терапии обусловлено и пронизано собственным опытом проживания этих событий. В течение полугода в моей жизни произошли такие события, как смерть мамы и рождение дочери. Мне пришлось пережить умирание тяжело больной матери, которое совпало со вторым триместром моей беременности вторым ребёнком. В то время как моя мама умирала, во мне зрела новая жизнь. Можно ли «безопасно» пережить горе? Можно ли пережить горе в полсилы, можно ли его сдержать или это причинит больший вред? Можно ли защитить моего будущего ребёнка от себя самой и собственного горя? Что мне делать самой и как себя поддержать когда в моей поддержке остро нуждается человек, уходящий из жизни? Как мне научиться себя поддерживать, если из жизни ушёл человек, дававший мне максимальную поддержку? Как не уйти в горе и выносить и родить здорового ребёнка? Как в человеке могут сосуществовать горе утраты и радость ожидания рождения новой жизни? Как настроиться на одну волну с ребёнком, если вся твоя суть смотрит в другом направлении?

Это вопросы, на которые нет ответа, по крайней мере правильного… А что в душе? Потеря смысла жизни, непонимание для чего вообще жить, при всех объективных поводах для жизни. Агрессия, растождествление с религией, ослабление веры, попытки собрать информацию о «жизни после смерти», узнать а как там, что там, как она там…Бесконечное прокручивание в голове и проживание мельчайших подробностей умирания любимого человека… Видимо, смысл этих повторяющихся воспоминаний в том, чтобы прожить эту боль сполна, чтобы отболело и притупилась острота горя, но не утраты. Видимо, в этом и состоит работа горя - в том, чтобы полностью прожить, погрузиться в глубину эмоций, чувств, воспоминаний, чтобы постепенно построить образ ушедшего, который останется жить в памяти, образ, который не будет уже столь болезненным, но будет… Каким он будет? Пока мне сложно ответить на этот вопрос. Пока ещё не время…Пока ещё слишком больно…Но то, что этот образ соберёт в себе все лучшие черты - ценности дорогого человека, это уже происходит.

Как невыносимо тяжело видеть как уходит безнадёжно больной близкий тебе человек. Как жутко от мысли, что ничего нельзя сделать, что ТЫ ничем не можешь помочь… Как не находят облегчения и НЕ найдут, а лишь будут усиливаться страдания…как непостижимо то, что должно происходить в голове у человека, который знает, что единственное, что остановит его страдания одновременно остановит и саму его жизнь… Я просто поражаюсь и с трудом нахожу себе объяснения в том как мужественно моя мама встретила смерть. Ни стенаний, ни жалоб, ни депрессий, ни отчаяния. Мама всегда была сильным человеком, но то, как она встретила собственную смерть – это просто невероятное мужество… или мудрость, а скорее – и то и другое вместе. И до конца своих минут она оставалась заботливой матерью – всегда буду помнить как в свой предпоследний день жизни мама, увидев как я поглаживаю живот (было 18 недель беременности), спросила: «Что, болит?» - «Нет, мам, толкается».

Поворотным моментом в моих «совмещённых» переживаниях стала угроза прерывания беременности. Именно тогда сильный страх потерять ребёнка вывел на осознание, озвучил одну важную мысль – «посмотри в другую сторону, я не смогу прийти в этот мир, если все мысли моей матери направлены в другой мир» - это будто послание, которое сообщил мне мой малыш.

Кульминацией стали последние недели перед родами. Как известно, женщина незадолго до родов погружается в собственное детство, в свои отношения с собственной матерью… Это погружение очень важно для установления контакта с ребёнком в дальнейшем. Женщина становится очень сенситивной, тревожной, эмоционально лабильной, зависимой, нуждающейся в поддержке. Ожидание приближающихся родов - это и радость от предвкушения долгожданной встречи, и тревога о том, как всё пройдет. Дорогие будущие папы! Знайте, женщина в преддверии родов – это беременная женщина в квадрате (хотя логичнее было бы сказать - в шареJ)! Т.е. все те причуды, странности, слёзы, обиды и невысказанные, но кажущиеся такими самоочевидными ожидания ваших действий по отношению к ней – это всё абсолютная реальность для вашей женщины в это время. Ей как никогда нужна ваша поддержка! Будь же щедры на поддержку и на словах и на деле! Как мне не хватало мамы! Как мне хотелось с ней поделиться, рассказать о своих тревогах и переживаниях! Как хотелось услышать от неё банальное, но такое необходимое тогда «всё будет хорошо, ты справишься, ты у меня умница!»

Эти установки помогают мне сохранять себя, осмыслить то, что происходит в моей жизни. Утрата любимого человека пробудила во мне осознание конечности и скоротечности жизни, заставила переосмыслить жизненные ценности, отсеяв всё ненужное. «Пока мы страдаем, мы остаёмся душевно живыми. В страдании мы даже зреем, вырастаем в нём - оно делает нас богаче и сильнее» (В. Франкл). Моё дорогое приобретение – моя малышка - даёт мне силы вставать и идти вперёд, мечтать и строить планы, и просто радоваться жизни и видеть как много силы, настойчивости в той, кто только ещё начинает жить, с каким вкусом и азартом она познаёт этот мир. «Право жить есть такой щедрый, такой незаслуженный дар, что он с лихвой окупает все горести жизни, все до единой» (Кнут Гамсун).

Совершенно очевидно, что тема данной работы раскрыта только с одного ракурса, продиктованного мне моим личным опытом. И работа на эту же тему другого человека была бы совсем о другом… Но я очень благодарна за эту возможность высказаться, найти время на то, чтобы привести в порядок свои мысли и чувства. Это действительно было очень полезно для меня.

Версия для слабовидящих (Страница 'Пенчук Ольга - Приобретения и потери в семейной терапии')

Вернуться на главную страницу