Осипова Юлия. - Право терапевта на несовершенство - ресурс для семьи.

-Ты будешь меня учить? - спросил он.
- Нет. Ты уже знаешь все, что нужно.
Я только укажу направление...

О праве на несовершенство говорить и легко и трудно одновременно. Причина в том, что это очень важная тема, связанная с личной историей, имеющая серьезное влияние на мою жизнь. Право на несовершенство означает для меня, прежде всего, право ошибаться, быть в затруднении, не знать чего-то или даже многого. И все это родом из того времени, когда постоянно нужно было быть хорошей, правильной, прилежной, послушной девочкой и изо всех сил оправдывать эти ожидания. Иначе - чувство вины и опасение разочаровать, а за всем этим, наверное, в конце концов страх потерять любовь.

Поэтому первая мысль, пришедшая в ответ на предложенную тему: хорошо бы для начала иметь право на несовершенство просто как человеку, а уже потом как профессионалу. Ведь оказывается, что это право можно считать для себя непозволительной роскошью. И если это так, то что происходит? Постоянное напряжение, бесконечные сомнения в любых намерениях, беспощадная самокритика, страх действовать (а вдруг ошибка?) и, как итог, полное бездействие, а значит, невозможность что-либо менять, самому изменяться. Возникает образ тупика, несвободы. Довольно безрадостная картина, в которой нет жизни, нет развития. Оказавшись в такой ситуации, исключающей возможность для личного роста, терапевт не оставляет этой возможности и семье в процессе их совместной работы.

Посмотрев на проблему с другой стороны, можно увидеть, что отсутствие права на несовершенство оборачивается претензией на всемогущество. И здесь с точки зрения работы с семьей возможно следующее.

Во-первых, подчиняя себе и раздавая приказания о том, что нужно делать так или этак, терапевт ставит себя выше семьи, и тогда она может уйти, почувствовав себя проигравшей. Как говорил в интервью Джей Хейли: "Авторитет и авторитарность не одно и то же. Если ваша линия - авторитарность и только, вы понапрасну теряете время... Иногда самая полезная вещь для терапевта - держаться беспомощным".

В одних случаях, наверное, именно "держаться", в других же - позволять себе проявить эту беспомощность, не бояться показать ее семье. Свобода терапевта быть несовершенным, с одной стороны, позволяет семье увидеть в нем человека, имеющего личный опыт переживания и преодоления проблем, трудностей. Это дает возможность устанавливать необходимый контакт, снижает сопротивление, терапевту легче оказывать, а семье принимать поддержку. Используя метафору Р.Скиннера, можно сказать, что семья оказывается в положении человека, поднимающегося в горы. На подъеме ему поможет, подстрахует следующий шаг тот проводник, что находится сразу над ним. А тот, кто забрался выше на тысячу футов, - не помощник.

С другой стороны, позволяя себе быть несовершенным, терапевт оставляет место для проявления собственных усилий семьи, ее компетентности, оставляет пространство для ее вклада в собственное развитие. Это шанс для семьи увидеть необходимость таких усилий, а главное, свою способность к ним, которая скрыта за излишней сосредоточенностью на проблеме, за переживаемым стрессом или даже отчаянием.

Есть и другой вариант развития событий, но и в нем также позиция терапевта, как всемогущего, лишает семью ресурса. В этом случае терапевт полностью берет на себя ответственность за происходящее, не доверяет собственному стремлению семьи к изменению, становится "справочником на все случаи жизни". А это значит, что, по образному выражению К.Витакера, терапевту придется "до конца жизни сидеть у плотины, затыкая пальцем дыру в ней ". При этом ни семья, ни терапевт не смогут меняться, развиваться, застыв каждый в своей точке. Здесь нет ресурса для семьи, но нет его и для терапевта.

Оказаться в такой ситуации терапевт может, поддавшись попыткам семьи отдать ему всю ответственность, настаивая на том, что проблема -«болезнь», про которую «доктор» знает больше «пациента» и от которой предложит «лекарство». И если «лекарство» не помогает, то в этом, конечно, виноват «доктор». Рассчитывая на чудесное исцеление, семья вынуждает терапевта выписывать все новые и новые «лекарства». Делая это, он заполняет своей энергией все пространство, предназначенное для совместной работы. А пассивно-выжидательная позиция семьи закрывает доступ к внутренним резервам, которые позволили бы системе получить новый опыт формирования иных способов взаимодействия. В результате терапевт теряет работоспособность, его усилия не приводят к тому, чтобы семейная система сдвинулась в направлении такой организации, которая помогла бы лучше справляться с текущей ситуацией в семье.

Наверное, не так уж трудно, особенно для начинающего терапевта, тем или иным способом оказаться в тисках обязанности быть совершенным, всезнающим «гуру», если даже К.Витакер говорил : «Я буду полезен по мере сил, но изо всех сил буду сопротивляться их попытке превратить меня в некий символ, в мудреца, в человека, который знает, как им жить. Я борюсь за свое право быть беспомощным...» Свобода от требования всегда действовать правильно, право продвигаться на ощупь позволяет терапевту исследовать семейный контекст, спонтанно используя собственное «я» и, таким образом, искать более продуктивный способ существования системы.

Начиная профессиональный путь в терапии, невозможно не обращаться к признанным авторитетам за знаниями, идеями, опытом и, что не менее важно, за поддержкой. Когда в своей собственной жизни с огромным трудом учишься мужеству несовершенства, то очень кстати бывает лишний раз обнаружить: даже Мастера-терапевты часто признаются, что не знают, что предпринять.

1. Минухин С., Фишман Ч. Техники семейной терапии. - М.: Класс, 1996.
2. Саймон Р. Один к одному: Беседы с создателями семейной терапии. -М.: Класс, 1996.
3. Скиннер Р., Клииз Д. Семья и как в ней уцелеть. - М.: Класс, 1995.